ЭТЮДЫ НА ПЛОТИНЕ
На рекламных щитах города появились необычные афиши Уфимского планетария, выполненные по макету художника Николая Куприянова. Композиция представляет собой выведенный на орбиту памятник человеческому разуму (за основу взята гравюра голландце Эшера "Лента единства) - две головы, два взаимопроникающих потока сознания, два взгляда, связывающих Землю и Космос.
Обращение к фантастике не случайный эпизод в творческой биографии художника. Рядом с написанными им реалистическими полотнами "Антон Чехов", "Ледовый поход штурмана Альбанова", "Путь к свободе", "Ручей", "Шиповник над обрывом" органично существуют фантастические композиции "Пластилиновый рыцарь", "День Гулливера", "Битва у источника", "Античный мотив", "Золотой костер", "Изумрудная река".
Особое место занимает картина "Этюды на плотине" (1985 год), где реальность становится предтечей вымысла, началом запечатленной "в формах самой жизни" фантастической импровизации на тему разрушения и воссоздания природы. Идея произведения возникла во время поездки на этюды в один из живописных уголков Башкирии - Нугушское водохранилище, привлекающее художников прежде всего своей первозданной красотой, почти идиллическими пейзажами. Преодолев тяготение лирики, Куприянов решается написать дерзкую оду многообразию и сложности мира.
- Картина - это игра, движение, превращение, - рассказывает художник. - Не отражение жизни, а часть той игры, движений, превращений, которая называется жизнью. Игра эта бесконечна, поэтому начинать ее можно с чего угодно. Например, с художника, который вышел под открытое небо в надежде изобразить подлинную жизнь, но это ему не удается, потому что он свободен не более шахматной фигуры: он видит мир в узкое окно картинной плоскости.
Чтобы разрушить стереотип, ему достаточно повернуть голову в стороны, вверх, вниз - и стены исчезнут. Явится широко раскинувшийся индустриальный монстр как неизбежное продолжение идиллического пейзажа. Под ногами откроется цветущая лужайка, где из земли растут не только цветы и травы, но и железные прутья. В небе летящий шмель - разве бывают цветы без насекомых? И пейзажи без насекомых природой не запрограммированы, как и река без рыбы.
Чтобы увидеть рыбу, придется вывернуть пространство - и вот уже окунь на переднем плане. Рассыпая в воздухе капли воды, он гонится за блесной. Его естественная живая форма разбивает монотонные ряды бетонной конструкции, и вместе с тем продолжает тему противоречия и единства жизни и ее имитации (блестящая приманка).
За рыбой в пробоину в этюдной плоскости и натурной логики проникают все новые участники игры. Дух плотины в виде железобетонного кентавра целится в дух реки или живой природы, возникающей на границе с плотиной из-под вздыбившейся гигантской дугой волны.
Но дух природы невозмутим и вечен: уже струится вода сквозь щели плотины, разъедая ее абстрактные грани, возвращая железо и бетон в их естественное состояние. Природе спешить некуда, ведь время только ее часть. Медленно и незаметно проявляется сила идиллического пейзажа. Чуть-чуть приоткрываются ступени бесконечности, и из земной мерцающей первостихии выползают и деловито топают вверх по плотине протоцератопсы. Хрустальным ангелом взмывает в небо, покинув древний микромир, сине-зеленая водоросль. Традиционный ландшафт выворачивается в аэрофотосъемку и затем, как в пропасть, обрывается в космос с его непременными НЛО.
Медленно размывается граница между логикой и капризом. Жалкий ручеек и частицы земли среди бетонных плит питают зеленеющее дерево, пробивающее постамент кентавра. А трава на дальнем берегу сжигается пожаром, стирая неудавшуюся часть эксперимента. И вдруг, как символ неразгаданной тайны, как свой золотой щит выбрасывает перед собой невозмутимая и вечная природа шаровую молнию, строит свою плотину - плотину тайн и чудес...
Всегда интересно знать рассуждения художника о своей работе, но для восприятия и понимания его творчества это далеко не обязательно: картины, как дети, любят самостоятельность "Этюды на плотине" любители искусства впервые увидели два года назад на VII Республиканской молодежной выставка и сразу же отметили ее в числе наиболее интересных.
Пафос свободы творчества, которым проникнута картина, совпал с основной идеей выставки, где "соцреализм" был основательно потеснен, а все залы и отсеки, прорезав плотину запретов и клеветы, наводнила стихия авангардного искусства.
В отзывах зрителей о картине отмечалось филигранное мастерство Куприянова - рисовальщика, оригинальность мысли, радость возможности соприкоснуться с миром природы. В тщетных усилиях выпрыгнувшей рыбы, в агрессивных намерениях железобетонного кентавра многие увидели обращение к экологическим проблемам современности. Привлекала и почти фотографическая трактовка, и монтажность соединения фрагментов, то есть использование форм, свойственных наиболее массовым видам искусства - фотографии и кино. Колористический строй картины состоит более чем из 75 цветов и оттенков.
Прошлое и будущее, история и современность связаны в картине в тот неделимый процесс, о котором прекрасно сказал когда-то Николай Рерих: "Древность выдает нам свои тайны, и будущее протягивает свою мощную руку восхождения".
С. Соболевская, искусствовед
НА СНИМКЕ: репродукция картины Н. Куприянова "Этюды на плотине".
P.S. Материал о картине Н. Куприянова "Этюды на плотине" был уже написан и готовился к печати, когда я прочитала а "Ленинце" от 2.09.1989 статью Виля Гумерова "Пейзаж после битвы" и была поражена совпадением образной структуры пейзажей написанных независимо друг от друга писателем и художником: противопоставление некогда богатой и плодородной земли безжизненному бетонированному пространству. Вывороченные с корнем исполинские деревья, горящий на теле земли рубец неудавшегося эксперимента и прежде всего сама плотина, ставшая символом насилия. Еще недавно пейзажи с мощными конструкциями плотин (и живописные, и литературные) ассоциировались со множеством наших достижений и побед, в том числе и над природой. Какой же нужен был переворот в сознании, чтобы плюс сменился на минус, а вместо упоения призывными лозунгами типа "Мы за ценой не постоим" широкие народные массы все чаща стали требовать проведения экологической экспертизы. В том-то и дело, что цена ужа заплачена: Кара-Богаз, Арал, Иштуган... Но массированное воздействие лозунгов и плакатов уходит в прошлое. Писатели становятся публицистами, чтобы красота воистину спасла мир, и пытаются победите чудовищную мораль технократической культуры с помощью такого поэтического жанра, как пейзаж. А это вселяет надежду...
Статья опубликована в газете "Ленинец" (9.09.1989) в рубрике "Мир одной картины"