СТРЕКОЧЕТ ЛЕНТА, СЕРДЦЕ БЬЕТСЯ...
27 августа – День кино
Пройдет два года – и человечество отметит грандиозную дату – 100 лет кино. Парадокс самого популярного искусства XX века заключается в его недолговечности. «Наш монумент – его величество Момент», – сформулировал эту ситуацию поэт. Сохранение движущихся изображений – а это миллионы километров пленки – выросло в серьезную проблему. Традиционные способы консервации — архивы, коллекции, копирование полностью ее не решают. Уникальной формой продления жизни киноидей представляется серия живописных полотен уфимских художников Рината Харисова, Михаила Спиридонова и Николая Куприянова.
КИНООРГАНЧИК
Ринат Харисов кинотему пережил как роман с любимой женщиной — от юношеской влюбленности, зрелого чувства («Кино моего детства», «Пойдем, милая, в кино», «Черно-белое кино» и т, д.) до печальной развязки, надмогильного памятника и эпитафии («Сегодня в клубе»).
Страсть к кино у Рината с детства, которое совпало с необычайной популярностью в народе, а особенно в сельской местности, отечественных фильмов, таких, как «Трактористы», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки», «B 6 часов вечера после войны», «Богатая невеста»... Их смотрели по несколько раз. Песни из них заучивались и распевались. Под них, заведя патефон, танцевали на вечеринках. В подражание героям влюблялись, ссорились и мирились. Между жизнью и искусством напрягались временные нити: обещанное Светлое Будущее вот-вот должно было наступить. У Рината жгучее любопытство вызывала и внешняя атрибутика, сельский кинодизайн: самодеятельные афиши, типографские плакаты с заманчивой надписью «скоро», движок, тарахтевший на улице, усилитель, горланивший с крыши. Все вместе представлялось единым одухотворенным организмом, чем-то средним между Всевышним и Сатаной, вот тут, прямо на глазах творящим иную реальность. Художник вспоминает, что в детстве ему постоянно казалось, будто этот таинственный Некто следит за ним, направляет ход его действий, долгого-долгого фильма его судьбы. Первая картина Харисова, посвященная кино, «В 6 часов вечера после войны» принесла ошеломительный успех. Но сначала по всем законам застойного времени, пришлось испытать унизительное поражение. Картина была написана в 1984 году к 40-летию Победы и представляла собой лубочную пастораль о войне, мире и любви. Любви большой и идеальной, той, которая спасет мир. В ней отразились светлые переживания детства и прогрессивное понимание военной темы в искусстве как темы личностной, понятной каждому мечты в почестях и славе вернуться с победой в отчий дом. В Уфе выставком именитых художников встретил картину суровым молчанием, взорвавшимся криком почтенного мэтра:
— Что это, что? Где здесь живопись? Мар-разм!
К такой реакции Ринат был внутренне готов. Не теряя времени (в лучших традициях исторического оптимизма и любимых киносюжетов) он едет в Москву. Там все происходит так, как и должно быть: автора поздравляют с творческой удачей, о картине пишут ведущие критики, ее показывают на лучших союзных и зарубежных выставках.
Далее следует череда картин, оставшихся практически незамеченными. В них романтическая интонация все возрастала, набирая высоту. Высоту в прямом и переносном смысле: киногерои и кинозрители в них парили шагаловскими мотыльками, слетаясь на свет экрана. Закончилась эта патетика неожиданно – саркастической соцартовской композицией «Сегодня в клубе» (1990 г.).
Весь эмоциональный комплекс киновосторгов рассыпался, чтобы в соответствии с новой культурной ситуацией скомбинироваться в свою противоположность. Из обломков рухнувшей утопической модели, «мира всеобщего благоденствия» поднялся ... киноорганчик. Вездесущее Нечто наконец-то обрело реальные черты: антропоморфное сооружение в форме клуба. Вжата в плечи усилитель-голова. Вместо сердца – пламенный мотор проектора. Стена (тело) испещрена татуировкой кинояза. Здесь в едином смысловом пространстве собраны названия «этапных» лент от «Коммуниста» и «Чапаева» до «Маленькой Веры» и «Интердевочки». Здесь же и «подзаборный фольклор», включающий такие сладкозвучные словеса, как «дура», «кайф» и т. д. Буквенную стихию организовывают две четкие установки: «Рэхим итегез» («Добро пожаловать») и «Дети до 16 лет не допускаются». Над ними флагом реет намозоливший взгляд фетиш: «Из всех искусств для нас важнейшим являемся кино».
Реквием по совковой киноидеологии? Не спешите с выводами. «Сегодня в клубе» прежде всего шедевр современной живописи. Здесь тончайшая выверенность стиля, четкая логика композиции. По картине можно изучать авангардные направления — футуризм, супрематизм, концептуализм, соцарт. «Сегодня в клубе» можно рекомендовать как иллюстрацию для энциклопедии киноискусства, а также в книгу рекордов Гиннесса — как оригинальный способ концентрации огромнейшей информации, ведь харисовский «киноорганчик» скушал целый киномир. Несомненную ценность картины представляет и большой эмоциональный задор победы в трудном споре – какой же вид искусства на самом-то деле сегодня является важнейшим.
ПЛЫВУЩИЕ ВО ВРЕМЕНИ
Михаила Спиридонова называют одним из самых популярных художников Уфы. Его выставки собирают рекордное число зрителей, о нем написана масса статей. Экстрасенсы спорят о них, психологи включают их в задания по медитации, им посвящаются стихи. Любой уважающий себя коллекционер Уфы обязательно обладает хотя бы одним «спиридоновым». Недавно по «Толпару» была показана часовая передача о художнике – своего рода рекорд для мастеров искусств республики. Одним из слагаемых успеха является использование Спиридоновым творческого наследия Андрея Тарковского. Параллелей множество. Явные: Михаил увлекается поэзией Арсения Тарковского, стихи которого, как известно, были поэтической почвой образных реминисценций сына. Часами слушает и раздаривает друзьям пластинки с музыкой Игоря Леня «Здесь...», посвященной Тарковским. Подобно Андрею, строившему свои фильмы на звуковых ландшафтах музыкальной классики, Михаил насыщает выставочные пространства звуковой аурой. Подобно Андрею, которого называли «Мессией в зоне», Спиридонов создает свой имидж Творца. Здесь нет преувеличения: Михаил Спиридонов единственный художник (я повторяю — единственный), картины которого постоянно в орбите культурной жизни города. Он придумывает все новые и новые, одна другой оригинальнее, формы показа своих произведений. С недавнего времени в ту же орбиту он запустил собранную по крупицам выставку ныне покойного Леонарда Абузарова. На фоне его подвижнической деятельности стал более заметен «метеоризм» иных показов: блеснуть, пленить и улететь. И при этом еще капризно выпятить губу; «Меня не понимают!»
«Плывущие по времени» – так назвал Михаил картину, написанную в 1986 году - в год смерти Тарковского. В ней, как и во многих других полотнах, – «Предчувствие», «Смятение», «Романтическое путешествие», «Дом у дороги», «Предчувствие полета», «Романтика одиночества» – ощутим диалог с Тарковским-художником: заторможенность пластики, щемящий обертон тревожных снов... Поэтика утраченной, но возможной гармонии. Мастера близки в главном — во взгляде на судьбу Отечества — «Россия воскресе!» Катаклизмы — явление временное, как чистилище на пути к духовному Восхождению. В последнее время Михаил Спиридонов работает над новой серией, где плывущие во времени идеи Тарковского объединяются с идеями Рериха. Торжественное напряжение, свет, заполняющий пространство его картин, воспринимаются как молитва, как медитация о даровании духовного прозрения, слияния с мировой душой.
МИР БЕЗ ГРАНИЦ
Какой вид искусства самый любимый, самьй-самый популярный, которому все возрасты покорны? Когда этот вопрос был задан Николаю Куприянову, он ни секунды не задумываясь, ответил: мультипликация. И в подтверждение рассказал о том, как один известный тренер научил подводному плаванию свою маленькую дочь, вмонтировав в стену бассейна экран, по которому бесконечно крутились мультики. Сам художник когда-то мечтал заняться мультипликацией, прочитал о ней всю доступную литературу. Увлечение не прошло бесследно. В 1984 году Николай написал картину «Пластилиновый рыцарь», придумав Чудотрон – био - компьютер, способной вести репортажи «из области фантазии, из мира воображения». Поводом к созданию картины послужило знакомство с творчеством талантливой уфимской девочки Леночки Сведенцевой. Она рисовала, тут же придумывая стихи и сказки, рисовала картинки как маленькая мультстудия, населяя окружающее пространство чудо-зверями и чудо-растениями, чудом своей творческой энергии. Художник ввел в образный строй мотивы ее рисунков – много солнц, облаков и радуг, людей и царств. Саму ее преобразил в сказочную принцессу, в руках у которой пластилиновый рыцарь, ничтожная пустяковинка, – его существование эфемерно и поэтому вечно. Следующей картиной стал «День Гулливера». В ней уже нет экрана, но сохраняется принцип синтеза искусств: от русской иконы (в основе композиции вариант шедевра «Отечество») до видеоклипов. Почему Гулливер? – Потому что он самый великий герой всех времен и народов. Его подвиг — достойная жизнь в катастрофически меняющемся мире, способность меняться, приспосабливаться к обстоятельствам, не теряя ни оптимизма, ни здравого смысла. Поэтому он с такой легкостью из книги пришел в кино, стал любимым мультгероем. Гулливер – символ открытия мира, мира без границ, символ вечно живого искусства, а том числе и кино. Николай Куприянов поместил на плече у великана крошечную фигурку своего сына Сергея, даря ему мир как подарок, как добрую игрушку. Помните, в начале века герой картины «На Руси» Алеша Нестеров вел ищущий и взыскующий народ дорогой правды. Герой картины «День Гулливера», написанной в конце века, Сергей Куприянов продолжает традицию русских отроков, открывающих дорогу в грядущее: «И если не будете как дети»...
ПОКА НЕ ПОЗДНО
«Стрекочет лента, сердце бьется!» — как точно подметил Мандельштам главный магнетизм кино: чувство сопричастности искусства и зрителя. Современная живопись, к сожалению, этим похвастаться не может, ее удел — узкий круг знатоков. Тем важнее опыт киносерии уфимских художников — он апеллирует к эстетическому опыту масс, учит глубине постижения сути вещей, ассоциативному мышлению. Пока светлые головы раздумывают — снизойти ли им до знакомства с культурой республики или лучше Шекспира почитать, шедевры уфимских мастеров распродают поодиночке. И, возможно, скоро их творчество можно будет изучать в рамках программы «Мировая культура». Пример тому Ян Крыжевский, супруги Владимир и Нина Валетовы... Список явно тяготеет к пополнению. В 1995 году в Париже состоится гала-выставка, посвященная 100-летию кино. Попадут ли на нее картины уфимских художников? Еще не поздно организовать соответствующую культурную программу.
Светлана Соболевская
Статья опубликована в газете «Вечерняя Уфа» от 27 августа 1993 г.