ГОСТИНАЯ
Аркадий Вайнер в телепрограмме "Пока все дома" пооткровенничал: первое свое произведение он сочинил в 6 лет, рассказал его изумленным родителям и был совершенно обескуражен, узнав, что это ... сказка С.Т.Аксакова "Аленький цветочек". Будущий мастер детектива не ошибся, начав творческую биографию "с Аксакова": и в знаменитой сказке, и в автобиографической прозе писателя много сознательно запутанных интриг, разгадать которые не так-то просто. Среди них - история о карточных играх, которыми увлекалось семейство Багровых. Она дается не цельным отрывком, а рассыпана, подобно бисеру, по страницам повестей "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова-внука". Собрать ее по крупицам -полдела, нужно суметь ее разумно растолковать ("читая, растолковывать", - так неоднократно советует сам автор); только тогда откроется потаенный смысл, житейская мудрость, выверенная годами раздумий.
НА ОСТРИЕ СОБЛАЗНА
Три карточные игры упоминает в повестях Аксаков: рокамболь, бостон и пикет. Бостон считался анахронизмом уже во времена Пушкина. Об этом красноречиво свидетельствует в "Евгении Онегине" сцена перед балом в семействе Лариных:
Столы зеленые раскрыты:
Зовут задорных игроков
Бостон и ломбер стариков,
И вист, доныне знаменитый,
Однообразная семья,
Все жадной скуки сыновья.
У Аксакова действие разворачивается в конце XVIII века и бостон, а вместе с ним и рокамболь были в большой моде у уфимских дворян. Отец писателя - по повести Алексей Степанович Багров, увлекся ими после размолвки с женой. Его обожаемая Софья Николаевна переменилась к нему после рождения ребенка: ею овладело всепоглощающее чувство материнства.
"Она предоставила своему мужу полную свободу заниматься чем ему угодно, и Алексей Степанович, посидев сначала несколько дней дома и увидев, что Софья Николаевна не обращает на него внимания, даже выгоняет из маленькой детской для того, чтобы передышанный воздух не был вреден дитяти, а сама от малютки не отходит, - стал один выезжать в гости, сначала изредка, потом чаще, наконец, каждый день, и принялся играть от скуки в рокамболь и бостон".
Кроме карт в светских гостиных подстерегало молодого мужчину еще одно искушение: "Некоторые уфимские дамы подшучивали над молодым, оставленным мужем, любезничали с ним и говорили, что они обязаны занимать и утешать "сироту", за что Софья Николаевна, конечно, им будет благодарна, когда опомнится от страсти к дочери и воротится в свет. Только впоследствии эти любезности дошли до Софьи Николаевны и возмутили ее душу".
К счастью, ни ловеласом, ни картежником Багров-отец не стал. При случае же он выучил карточной игре и свою не в меру серьезную книжницу- жену. Случай этот был особого рода: молодые ожидали пополнения семейства, а именно долгожданного мальчика, продолжателя старинного рода. Время тянулось мучительно медленно. Алексей Степанович по совету доктора, чтобы придать последним уединенным вечерам очарование новизны, поменялся с женой ролями. Еще недавно он как покорный ученик получал от обожаемой женщины уроки "понимать все высшие интересы" светской жизни. Теперь ученицей стала жена, и кто знает, - быть может, никогда в жизни она не была так беззаботно весела. Отсвет этого веселья озарил и сам урочный час - час родин.
СЮРПРИЗ ДЛЯ НОВОРОЖДЕННОГО
Доктор Клоус, друг семейства, наблюдая свою пациентку, сам присаживался к карточному столу, составляя партию. За "карточками", как Клоус их ласково называл, намеревался он провести и тот достопамятный вечер, в который "наступил и час родин". Еще поутру, когда доктор заглянул проведать Софью Николаевну, она лихо приветствовала его книксенами (т. е. реверансами), за что и получила нагоняй. К вечеру все переменилось: "пол был устлан коврами, окна занавешены зелеными шелковыми гардинами, над двуспальною кроватью висел парадный штофный занавес; в углу горела свечка, заставленная книгою; Софья Николаевна лежала в постели, на подушках в парадных же наволочках, одетая в щегольской утренний широкий капот; лицо ее было свежо, глаза блистали удовольствием. "Поздравьте меня, друг наш, - сказала она крепким и звучным голосом, - я мать, у меня родился сын!"
Добродушный Клоус решил, что его разыгрывают и поспешил включиться в игру. Подсунув привезенную с собой новую колоду карт роженице под подушку, он сказал, что это от него "на зубок новорожденному".
Так волей случая первым подарком Серёженьке в день рождения стали карты.
Известно, что в зрелые годы С.Т.Аксаков был азартным игроком. Нередко он возвращался домой от карточных столов, от выматывающей уже игры только поутру. Видя укоряющие взгляды дочерей-гимназисток, быть может, говаривал в свое оправдание: "Такова судьба. У маменьки в час родин под подушкой карты лежали..."
ЛИХАЯ МОДА, НАШ ТИРАН
Расчетливый Клоус вместе с игрой в карты преподал молодоженам и уроки бережливости: "если друг немец выигрывал у них гривен шесть медью, то бывал очень доволен, говоря, что сегодня недорого заплатит извозчику". Подобные уроки были ой как нужны, особенно молодой госпоже. Будучи невестой, Софья Николаевна прослыла щеголихой и городской модницей. Немыслимую расточительность она допустила и накануне свадьбы. В подарок жениху, обманом, якобы на деньги своего отца, приобрела она новенькую карету аглицкой (т. е. английской) работы у уфимского богача Мурзаханова, к тому времени проигравшего и промотавшего свое состояние. Мало того, уплаченная за карету сумма, триста пятьдесят рублей, превышала те средства, которые выделили из семейного бюджета на свадьбу родители жениха. Умная и рассудительная Софья Николаевна пошла на этот шаг из чувства ложного стыда за своего жениха, "не знавшего и не понимавшего приличий в общественной жизни", который легко мог стать "посмешищем уфимского модного света". Да, молодые Багровы въехали в семейную жизнь на дорогой не по средствам и порочной карете. Но порок к ним не пристал: Алексея Степановича спасло природное целомудрие, а Софью Николаевну - возвышенная страсть материнства - "вся безграничность, все увлечение, все могущество материнской любви, с которою, конечно, никакое другое чувство равняться не может", - как восторженно провозгласил Аксаков.
Рисунок Н. Куприянова
ОХОТНИЦА ДО КАРТ
В семействе Багровых самой большой охотницей до карт слыла тетушка-миллионерша Прасковья Ивановна. В игре она находила забвение от одиночества, от тяжких раздумий о своем неудачном замужестве и бесславной гибели мужа. Всем играм она предпочитала пикет. Эта стариннейшая игра некогда пользовалась громадным успехом в среде столбового дворянства. В "Энциклопедии игр" о пикете сказано, что он способствует интеллектуальному развитию: тренирует память, внимательность и ... расчетливость. Так вот почему тетушка так часто приглашала к игре Алексея Степановича, по общему мнению "недалекого деревенского дворянчика", более всего любившего "тешиться охотой и рыбной ловлей". Прасковья Ивановна считала Багровых своими наследниками и за картами ненавязчиво втолковывала главе семейства правила экономики и этикета. Тетушка находила воздействие карт успокоительным для своего здоровья до глубокой старости и игрывала для отдыха по вечерам. Не прерывала она своего любимого занятия и во время поста: "Она говорила в таких случаях, что гораздо меньше греха думать о том, как бы сделать пик или репик, чем слушать пустые разговоры и сплетни насчет ближнего или самой думать о пустяках".
ПРИЗРАК ПУГАЧЕВЩИНЫ
Самый трагичный сюжет о картах связан с виртуозом игры в пикет, Иваном Борисовичем Мертваго. Это был брат крестного Сережи, Дмитрия Борисовича Мертваго, известного своими автобиографическими "Записками", воссоздающими сцены Крестьянской войны под предводительством Пугачева. С трагедии семьи, пережившей пугачевщину и начинается отрывок. Маленький Сережа с замиранием слушает рассказы матери семейства, Марии Михайловны Мертваго о бунтовщиках, злодейски убивших ее мужа, осиротивших ее маленьких детей. Сережа видит одного из них - Ивана Борисовича, "уже несколько лет как сошедшего с ума". Его единственное удовольствие составляла игра в пикет с самим собой: "вдруг вошел Иван Борисович, небритый, нечесаный, очень странно одетый, бормоча себе под нос какие-то русские и французские слова, кусая ногти, беспрестанно кланяясь набок, поцеловал он руку у своей матери, взял ломберный стол, поставил его посреди комнаты, раскрыл, достал карты, мелки, щеточки и начал сам с собой играть в карты... Иван Борисович все делал с изумительной скоростью и часто, не дожидаясь розыгрыша игры, вычислив все ходы в уме, писал мелом свой будущий выигрыш или проигрыш. В то же время на лице его появлялись беспрестанно гримасы".
Было что-то дьявольское в этой виртуозности, что-то не от мира сего, так как никто и никогда не мог его обыграть.
Образ сумасшедшего страдальца глубоко запал в сердце мальчика, а вместе с ним - и призрак пугачевщины, ощутимый и в повестях, и в сказке "Аленький цветочек". Сами названия символичны: в цветах багровом и алом есть тайная взаимосвязь, тайный шифр былого потрясения, "алый отблеск багрового зарева".
Светлана Соболевская, искусствовед, руководитель программы "Встреча культур" БФ РФК.
Впервые было опубликовано в газете "Республика Башкортостан" 10.01.2002.